Александр Петрович Капитонов - главный специалист Российского государственного военно-исторического архива (Москва);
впервые выявил и опубликовал значительный комплекс документов о службе барона Мюнхгаузена в русской армии.

Основные научные работы по теме:

• Барон Мюнхгаузен - российский кирасир. Документы 1739-1741 гг.// Публикация А.П.Капитонова //Российский архив. 1995. Вып.VI. С.10-55.
• Капитонов А.П. Чинопроизводство барона Мюнхгаузена в русской армии //Дворец и архив. 300-летие Лефортовского дворца. Труды РГВИА. М., 2001. Вып.III. С.215-258.

А.П.Капитонов

БАРОН МЮНХГАУЗЕН – РОССИЙСКИЙ КИРАСИР
Документы 1739-1741 гг.
(Из вступительной статьи)

...К сожалению, сведения о пребывании Мюнхгаузена в России ограничивались отдельными скупыми фактами. А между тем именно впечатления молодости, прошедшей в далекой и загадочной для европейца стране, легли в основу увлекательных и, возможно, не таких уж и баснословных рассказов.

И это не случайно. За минувшие столетия огнем, водой и людским небрежением уничтожены документы, которые буквально день за днем позволили бы воссоздать послужной список самого знаменитого российского кирасира...

И тем не менее «настоящий» барон не затерялся на страницах отечественной истории, и к счастью, не все эти страницы оказались утрачены...

Тогда Мюнхгаузен находился в том возрасте, когда почти каждый дворянин посвящал себя военному делу. В декабре 1739 г. он становится офицером Брауншвейгского кирасирского полка – весьма престижной части русской армии.

Полки российских латников-кирасир были сформированы в начале 30-х гг. для усиления боевой мощи и успешных действий как против легкой турецкой конницы, так и против западной тяжелой кавалерии. Ряд преимуществ отличал их от остальной армии и приближал к гвардии. Они были расквартированы в наиболее удобных местах, получали повышенные оклады жалованья, имели превосходство в чинах. У кирасирских офицеров было больше шансов продвинуться по службе, несмотря на то, что часто не хватало вакансий, а казенное содержание не покрывало даже обязательных расходов на дорогой мундир и лошадей.

Отправившись к полку, Мюнхгаузен покинул Санкт-Петербург, пушечной пальбой, иллюминацией и маскарадами празднующий заключение мира с Турцией; город с блистающим среди дворцов «Ледяным домом» - довольно зловещим символом уходящего десятилетия.

В 1740 г. он уже в Риге, где находит очень хороший прием у дам и кавалеров. Это естественно, если вспомнить особое положение Лифляндии и Эстляндии, отошедших к России в ходе Северной войны. Прибалтика обладала значительной автономией, являясь для империи прежде всего оборонительным и наступательным плацдармом. Потомки немецких крестоносцев, завоевавших эти территории еще в XIII в., а также горожане из немцев сохранили и даже укрепили относительную независимость. Остзейские бароны, гордо именующие себя рыцарством, распоряжались в местных органах самоуправления, добились почти неограниченной власти над крестьянами, исключительного права на земельную собственность. Они были вольны служить или не служить русским монархам.

В городах заправлял патрициат – верхушка немецкого бюргерства, цеха ремесленников ревностно оберегали свою неприкосновенность, а торговцы стремились не допускать в свои ряды чужаков.

Язык, вера, традиции, архитектурный облик средневековой Риги напоминали новоиспеченному корнету о доме. В этой среде он вполне мог чувствовать себя своим. Представитель уважаемого в Европе дворянского рода, протеже отца российского Императора, офицер привилегированного кавалерийского полка, командовавший первой ротой, состоящей при генерал-губернаторе, - все это обеспечивало достаточно высокий статус и обещало многое в будущем...

Конечно, наиболее привлекательной была парадная сторона кирасирской службы. Могучие кони, отборные всадники, богато украшенные мундиры; грохот литавр и звуки серебряных труб – производили незабываемое впечатление. Ярким зрелищем для рижан и приезжих становилось участие кирасир в различных церемониях. С восторгом отзывались о российских латниках именитые очевидцы, как это было, например, в 1744 г.: «Я очень хвалила виденные мною (войска – А.К.) и в особенности кирасирский полк, который действительно чрезвычайно красив».*

Первая рота, или лейб-компания, считалась в полку образцовой, поэтому поддержание в ней надлежащего порядка требовало от Мюнхгаузена немалых усилий. Квартируя в крупнейшем военно-административном центре, он часто выступал в роли ходатая и посредника, отстаивая полковые интересы. Нелегко, как видно, давалось овладение премудростями русского языка, на котором велась официальная переписка, а главное, навыками бумаготворчества. В послужных документах ротмистра Мюнхгаузена начала 50-х гг. по поводу умения читать и писать сказано: «умеет по немецки, а по русски только говорит»**. Но это была общая проблема для офицеров-иноземцев, составлявших большинство в кирасирских полках. Помимо лифляндцев, эстляндцев и курляндцев, в них служили австрийцы, пруссаки, англичане, французы, итальянцы, ганноверцы и т.д.

Фактически целый год жизни «благородного и почтенного господина порутчика» Мюнхгаузена отражен в представленной публикации.

Благодаря его незаурядной судьбе, востребованы оригинальные, ценнейшие источники, обычно не удостаивающиеся воспроизведения. В них зафиксированы не только любопытнейшие подробности армейского быта, взаимоотношения начальников и подчиненных, конфликтные и даже анекдотические ситуации. Сквозь бесстрастную констатацию фактов, повседневную рутину, канцелярский стиль проступают проступают силуэты «больших» и «маленьких» людей, очерчиваются характеры; звучат живые голоса и интонации, создавая неповторимую атмосферу ушедшего времени.

Мировая «Мюнхгаузиада» пополнилась интереснейшей российской главой, и есть все основания полагать, что она будет не последней.

*Известия, писанные княгиней Иоанной Елизаветой Анхальт-Цербстской, материю императрицы Екатерины, о прибытии ее с дочерью в Россию и о торжествах по случаю присоединения к православию и бракосочетанию последней // Сб. РИО. 1871. Т. 7. С. 15.

**РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 7127. Л. 70.